Пролог

Церемония похорон завершилась и многочисленные скорбящие стали постепенно покидать место погребения, переговариваясь, всхлипывая и охая, и выглядывая через ограду автобус, что должен их отвезти в кафе на поминки. Осталась лишь беззвучно плачущая женщина в черном и ее спутник.

– Почему она здесь? – женщина в траурной косынке вздрогнула, как от удара, и ткнула пальцем в темноволосую девушку с букетом, остановившуюся в десятке метров от свежей могилы, утопавшей в живых цветах.

– Тома, не надо, – тихо попросил ее невысокий полноватый мужчина средних лет и попытался положить ладони на плечи, укрытые черной шалью, но скорбящая резко шагнула вперед, ускользая от попытки ее успокоить, и так и не отпустив указывающего на девушку дрожащего пальца.

– Как ты прийти посмела, а?! – наоборот повысила голос она. – Мерзавка!

– Томочка, прошу тебя… – снова попытался мужчина, явно избегавший смотреть на девушку, по щекам которой уже катились ручьи слез. – Не нужно… не на кладбище же… Люди смотрят…

– Она пришла сюда… Посмотреть пришла, дрянь? Убедиться, что девочку мою в сырую землю уложила?

– Мама, пожалуйста… – гулко сглотнув ком в горле тихо попросила девушка.

– Не смей, змея! Не смей меня так называть, слышишь? В гробу моя дочь лежит, понятно? Куда ты ее и загнала! А тебе я не мать! Никогда чтобы из твоих уст… Никогда! – женщина сделала еще шаг, и ее ноги подломились, она с рыданиями рухнула на колени.

Оба – и мужчина, и девушка, уронившая букет, бросились к ней. Но от брюнетки та шарахнулась, падая спиной на подоспевшего спутника и хаотично замахав руками со скрюченными пальцами, как если бы хотела одновременно бить и царапать.

– Прочь от меня, гадюка! Пошла прочь! Проклинаю тебя! Проклинаю день тот, когда ты в доме нашем появилась! Лучше бы я умерла в тот миг, когда только придумала взять тебя! Завистливая, неблагодарная мерзавка!

– Мама, умоляю, хотя бы выслушай… – взмолилась девушка, но только вызвала еще больший взрыв ярости.

– Ты всегда старалась все у нее отнять! Портила жизнь! Только и искала чем бы еще подгадить! И нашла! Нашла, змея ядовитая! Сердце девочке вырвала! Довольна? Довольна теперь? Получила, что хотела? Ненавижу-пошла-вон! Вон-вон-вон!

– Уходи! – рявкнул теперь и мужчина. – Хочешь и ее в могилу свести? Мало горя ты нам принесла? Мало им еще за добро отплатила?

– Мама, мамочка, прости меня, прости, умоляю… Пап, ну пожалуйста! Я не думала, не хотела такого…

– Пошла вон! Я хочу чтобы тебя не было! Чтобы это ты тут лежала, а не она! Чтобы сдохла, и никто бы по тебе и слезинки не пролил!

Ревущая навзрыд девушка попятилась, наступая на цветы и, резко развернувшись, побежала с кладбища.

– Выброси это! – ткнула в покалеченный букет белых хризантем несчастная мать. – Выброси! Прочь! Ничего от нее не должно быть рядом с моим ребенком!

Несколько лет спустя

– Какие-то проблемы? – спросила очень стройная брюнетка, кивнув на документы в руках руководителя охранного агентства, с изучением коих он затянул.

– Скорее уж, у меня есть несколько вопросов, – ответил Корнилов, отрывая взгляд от бумаг и посмотрев в лицо соискательницы со своей обычной пугающей цепкостью, но никаких признаков нервозности девушка не выказала. – И самый первый: вам не кажется, что вы слишком хороши для нас?

– Поясните?

– Школа с золотой медалью, сплошные победы в соревнованиях и олимпиадах по разным предметам, КМС по конкуру уже в тринадцать, отличница по спортивной стрельбе, к шестнадцати годам уже третий дан в тхэквондо… – перечислил мужчина явно не все. – Очень завидные достижения для столь юного на тот момент возраста.

– И они на ваш взгляд могут стать помехой в трудоустройстве к вам? – сухо спросила девушка.

– Дело не в том. С таким жизненным стартом вы наверняка бы могли претендовать на нечто более престижное, чем должность личного охранника.

– Могла бы. Если бы хотела этого.

– Тогда позвольте узнать, в чем вы находите для себя привлекательными перспективы у нас. Вы же явно человек, привыкший добиваться первенства и ярких результатов, а профессиональный телохранитель – это, в первую очередь, незаметность и четкая работа всегда в тени объекта.

– Я была таким человеком, но многое поменялось. И работа у вас видится мне как раз тем, в чем нуждаюсь на данный момент.

– Хм… Хорошо. Тогда еще один момент. У вас был весьма скоротечный брак, а после развода нет никакой информации ни о ваших спортивных достижениях, ни о продолжении образования, ни о месте работы до нынешнего момента. Могу я узнать – чем вы занимались в этот период.

– Это не имеет значения.

– Позвольте мне судить.

– Несколько лет я жила достаточно удаленно от цивилизации.

– Насколько?

– В одном из поселений далеко в тайге.

– Секта?

– Да. Но осознала, что это не то, что мне необходимо.

– Необходимо для чего?

– Для … – соискательница запнулась и нахмурилась. – Для того, чтобы справиться с последствиями личной трагедии.

– Развода? – заметно насторожился Корнилов.

– Нет. Он так же был одним из последствий.

– Еще вопрос. Последний, – после небольшой паузы продолжил мужчина. – Скажите, на ваш взгляд работа охранника имеет нечто общее с героизмом?

– Прошу прощения?

– Вы спасаете чьи-то жизни, рискуя собой, и тому подобное.

– Разве героизм может быть за оговоренную заработную плату? Личная охрана – всего лишь работа, хоть и вероятно опасная.

– Ладно. Давайте попробуем, – после еще одной тяжело затянувшейся паузы с пристальным взглядом вкупе кивнул Корнилов. – Вы можете приступить к обучению и тренировкам на общих основаниях, Евгения. Добро пожаловать в «Орион».

Глава 1

Сойка

– Мишаня, сынок, ты куда это с пустыми руками собрался? – пресекла мою попытку просочиться тишком из квартиры мама. Крался ведь, что тот нинзя, и все равно услышала или просто почувствовала при помощи чисто материнских сверхъестественных способностей поползновение несанкционированного бегства из дому без стратегического продовольственного запаса. – Я вот тут тебе покушать собрала. Борщик в баночке, котлетки с макарошками твои любимые в судочке, салатик, компотик в бутылке…

– Ну, ма-а-ам! – взвыл я, закатив глаза. – Ну какие, нафиг, судочки-баночки! Я в кафешке напротив офиса поем!

– Ага, поест он! – мигом строго нахмурилась родительница. – Мало того, что в кафешках этих кормят не пойми чем, и не знамо кто готовит, может, даже без санкнижек, так еще и знаю я тебя! Сто раз забудешь или поленишься. Бери давай!

Мне решительно сунули в руки черную сумку, звякнувшую и булькнувшую содержимым и мигом оттянувшую руку.

– Мам, ну че за фигня-то? Ты опять на целую роту наложила там? – привычно бесполезно возмутился я, взвесив сумку в руке и получил уже ставший обыкновенным ответ.

– Какая там рота, Мишаня! Ну, не самому же тебе кушать, по углам от товарищей прячась.

Ага, прям пароль-отзыв уже у нас стал, но пора рвать этот порочный круг, и так уже затянул.

– Да меня эти товарищи скоро вовсе засмеют!

– Смех, сынок, жизнь продлевает, а гастрит – напротив! – отрезала жестокая женщина, состоящая со мной в близком родстве, подтверждая, что пытаться спорить бессмысленно.

Споры с женщинами для мужчин вообще недостойное, а главное – бесперспективное занятие, все равно правым ты в них никогда не будешь признан, если судить по моему опыту с мамой и бывшими. Есть у тебя разумные доводы, нет ли их, прав ли ты и насколько – особям противоположного пола всегда глубочайше похрен. Промолчи, прикинься, что смирился и сделай по-своему. И огреби потом последствия с необходимым для этого стоицизмом, когда эта самая особь узнает обо всем. Или свали так же молча и безвозвратно, если огребать остохренело с данной конкретной же особью. С девушками работает, с мамой, само собой, – нет, тут другие методы нужны.